Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный] - Анджей Сапковский

Ассистирующий старцу Сватоплук Фраундинст приблизился, подал ему arctrave, нож, оканчивающийся крюком. Бездеховский проделал им в воздухе четыре ритуальные движения.

– Всеми именами Бога, Адонаи, Эль, Элоим, Элоэ, Зебаоф, Элион, Эскерзис, Йах, Тетраграмматон, Садаи, приказываем вам, демоны, кружащие здесь и пребывающие в своем астральном виде, встать пред нами в приличном, человеческом обличье, не искаженном никакой деформацией или чудовищностью, способными к речи складной и разумной, способными отвечать на вопросы, кои будут вам заданы. Прибудьте и будьте нам послушны, приказываю вам именами Даниеля, Гедиеля и Фесдониеля, именами Кларимума, Хабданума и Инглотума! Прибудьте!

Разумеется, ничего не случилось, никто не прибыл и никто не явился. Но на этом этапе конъюрации такое было скорее всего нормально.

– Ego vos invoco arctrave et invocando vos conjure per eum cui obediunt omnes creaturae, et per hoc nomen ineffabile, Tetragrammaton Jehovah, in quo est plasmatum omne saeculum, quo audito elementa corruunt, ar concutitur, mare retrograditur, ignis extinguitur, terra tremit, omnesque exercitus Coelestium, Terrestrium et Infernorum tremunt et turbantur!

– Venite, venite, quid tardatis? Imperat vobis Rex regum! Титеип, Азиа, Ген, Джен, Миносель, Ахадан, Вай, Эй, Хаа, Эйе, Эксе, Эль, Эль, Ва, Ваа, Вааааа!

По мере произнесения заклинаний голос мага крепчал, уходил во все более высокие регистры, под конец это уже был почти вой, нечеловеческий, противоестественный визг. Воздух ощутимо дрожал, свечи начали искрить и пригасли. Неожиданно запахло зверинцем, повеяло смрадом гниения и львиной мочи. Мрак, заполнивший комнату, сгустился, принял какую-то форму, вздулся словно кучевое облако. Внутри облака что-то шевелилось, переливалось, извивалось словно угри в мешке, словно клубок змей. Рейневан видел, как в этом клубке неожиданно загорелись кроваво-красные глаза, как защелкали страшные зубатые пасти, как замаячили чудовищные физиономии. Его изумление быстро начало сменяться паникой. Не только от страха перед этой кошмарной чудовищностью. Но и от мысли, что Самсона действительно может с ней что-то связывать.

Но Ян Бездеховский из Бездехова – несомненно – был могущественным магом, держал проблему под контролем. От силы его заклинания посыпалась штукатурка с потолка, огни свечей сменили цвет на красный, потом на синий. Раздался рык и гул, ужасающий шлейф превратился в антрацитово-черный шар, поверхность которого, казалось, поглощает свет. После следующего заклинания шар со свистом исчез. Лежащий на столе Самсон Медок напрягся, задрожал. А потом ослаб и лежал неподвижно.

– Именем Кратареса, – проговорил Бездеховский. – Именем Капителя! Призываю тебя, существо, говори, кто ты есть. Правдиво и без лживости говори, кто и что ты!

Тело Самсона снова сильно задрожало.

– Verum, sine mendacio, certum et verissimum, – проговорил его немного измененный голос. – Quod est inferius est sicut quod est superius, et quod est superius est sicut quod est inferius, ad perpetranda Miracula Rei Unius.

Сидящий около Рейневана Радим Тврдик громко вдохнул. Щепан из Драготуш выругался себе под нос.

– Это, – пояснил он шепотом, видя вопрошающий взгляд Тврдика, – это Tabura Smaragdina. Он говорит словами Гермеса Трисмегиста. Словно… Словно…

– Словно насмехается над нами, – шепотом докончил Йошт Дун.

– Именем Альфагора, – воздел руки Ян Бездеховский. – Именем Бедримубала! Per signim Domini Tau![560] Кто ты? Говори! Где истина?

– Отделяй землю от огня, – почти немедленно ответил голос Самсона. – С величайшим тщанием отделяй то, что… от того, что густо. А Сила воздымет тебя с земли в небо, после чего вновь опустит на землю и примет в себя силы всех существ высших и низших. И тогда охватит тебя благость этого света. А всяческая тьма бежит тебя.

– Вазотас, Замарат, Катипа! – закричал Бездеховский. – Астрошио, Абедумабал, Асаф! Говори! Призываю тебя говорить!

Долгое время стояла тишина, прерываемая исключительно потрескиванием свечей.

– Completum est… – раздался наконец спокойный голос Самсона. – Completum est quod dixi de Operatione Solis.

* * *

Не помогли ни заклинания именем Бога, не помог ни Астрошио, ни Абедумабал. Не помогли ритуальные жесты, проделываемые над Самсоном с помощью athame и arctrave. Не помогли кадильные суфумигации. Не помог аспергиллум из вербены, барвинка, шалфея, мяты и розмарина. Бессильными оказались равно Большой, как и Малый Ключи Соломона, не лучше сработали Энхиридрион и «Grand Grimoire». Магия чуть не взорвала строение, но Самсон больше уже не произнес ни слова.

Чародеи «Архангела» прикинулись, что не разочарованы этим фактом, говорили, дескать, это ничего не значит, мол, первый блин всегда комом и что еще будет видно. Ян Бездеховский, которому труднее всех было изображать равнодушие, смог только вспомнить несколько подобных случаев смены личности – в частности, речь шла о casus’e Поппо фон Остерна, великого магистра Ордена Крестоносцев. Повеяло пессимизмом, поскольку в том случае все манипуляции прусских чародеев окончились ничем: Поппо фон Остерн до конца жизни, до самой смерти в 1256 году, был «другим» – о чем, впрочем, никто не сожалел, истинный Поппо был тем еще сукиным сыном.

Теггендорф не расстроился, infortunium[561] приписывал обычному невезению, ссылался на Алькинди и неутомимо болтал о шайтанах, гулях, джиннах и ифритах. Фраундинст и Эдлингер Брем винили dies egiptiaci, неудачные египетские дни, к которым, по их мнению, относилась памятная пятница тридцать первого августа, день экзорцизмов в силезском монастыре бенедиктинцев. Тогда, говорили они, скверная «египетская» аура исказила экзорцизм и его эффекты, из-за этого все стало крайне нетипичным, и обратить это будет сложно. Телесма в свою очередь считал, что ничего не получится без талисманов, и обещал изготовить соответствующие образцы. Радим Тврдик, пока его не отругали, болтал что-то о големах и шемах[562].

Щепан из Драготуш же раскритиковал in tota принятую магиками стратегию и тактику. Ошибка, утверждал он, не столько в методе, ибо он вторичен, сколько в цели, которую они себе поставили. При простой и не подлежащей обсуждению предпосылке, что личность и дух Самсона Медка были неведомой силой перетрансплантированы в тело глуповатого верзилы, усилия должны быть направлены в сторону обращения процесса, иными словами – обнаружение действующего фактора, поскольку nihil fit sine causa[563]. Обнаружив оную causa efficiens[564], удастся, быть может, процесс обратить. А что делают маги «Архангела»? Концентрируются на попытках развеять тайну, раскрыть секрет, который сам Самсон явным образом выдать не хочет либо не может. Пытаясь понять, кто – или что – такое есть Самсон, чародеи стремятся удовлетворить собственное любопытство и тщету, поступая как лекари, диагностирующие и исследующие загадочную болезнь ради самого познания, совершенно не учитывая состояние больного и нисколько не сочувствуя человеку, затронутому этой болезнью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});